Есть
тот мир и этот. Небесный и земной. Все, что ведет человека на небо, называется
красотой. Если бы не было красоты, то ему было бы скучно и одиноко. И он
заблудился бы среди земных проблем. Потерял бы веру. Потому-то красота и спасает
мир.
Как
узнать, что красиво, а что безобразно? Очень просто. Красота, как воздух,
которым мы дышим. Если он есть, мы его не замечаем. А если его нет, мы
задыхаемся. Нам трудно дышать. Поэтому красота узнается по дыханию. Или, что то же самое, «калокагатийно»,
в связи с добром. Вот если тебе все нравится, ты всем доволен, ты не чувствуешь
несправедливости, неправды мира – значит, у тебя проблемы с красотой. Значит,
ты притерпелся, смирился c
безобразием. А если тебе не все равно, если ты переживаешь эту неправду мира,
то у тебя есть и чувство красоты. У тебя эстетический взгляд на мир. И ты с
этим своим взглядом ничего не можешь поделать. Он в тебе, но не зависит от
тебя. Ты не властен над ним.
Но
здесь существует одна опасность. Между физической и духовной красотой можно
пробить брешь, отделить одну от другой. Как только это случится, возникнет
проблема вкуса. Появятся дизайнеры и визажисты. Вкус – это власть дизайна над
сознанием. Это не чувство прекрасного, а способность
держать нос по ветру, то есть идти по следам моды. Того, что случайно.
Между
красивым и безобразным нет никакого равенства. Красота
царствует. Она держит безобразное, как буйное животное, на привязи под
присмотром. Но вот приходят революционеры и говорят, что неравенство - это
плохо, что это угнетение, что безобразное страдает, как минотавр в подземелье,
и его надо освободить. Превосходство красивого над
безобразным ломали весь ХХ век. В итоге, безобразное
освободилось. Теперь оно – само по себе. И красивое – само по себе. Они стали
равны.
Красота
теперь противостоит не безобразию, а тому, что красивее красивого. Безобразное,
в свою очередь, узнает о том, что оно не так уж безобразно, глядя на что-то
совсем уж отвратительное. В первом случае красоту заменяет мода. Во втором –
безобразие играет в прятки с реальностью, убегая от самого себя.
Формальное эстетическое равенство красивого и безобразного
делает тебя вялым и равнодушным. Тебе ни на что не
хочется смотреть. Твой взгляд, как бы пресытившись, ни на чем не задерживается.
Чтобы поймать твой взгляд, чтобы заставить тебя глядеть на себя, мир тебя
оглушает. Он показывает тебе непристойность за непристойностью. Вот поэтому и
нельзя позволять безобразному гулять самому по себе. Его надо снова посадить на
цепь, на привязь. Загнать туда, где справедливо неравенство, где равному полагается равное и неравному – неравное.